БутАстика (том II) - Андрей Буторин

– Но ведь как-то же надо жить! – воскликнул Алексей, начиная злиться и на себя, и на Свету, и на этот фокус природы, так вероломно разрушивший спокойное течение его жизни. Словно плотина преградила вдруг тихую, теплую речку, по которой он брел босиком – и вот он уже с головой в омуте, и не достать никак дна, и показавшийся островком клочок зеленой травы ушел под воду от первого прикосновения, так как был всего лишь куском дерна…

– Надо же как-то жить… – повторил Алексей уже тише.

– А зачем? – спросила вдруг Света. – Мне незачем. У меня больше нет Алешки, нет мамы, нет людей… Ради чего жить?

– У нас будет много детей, – горячо заговорил Алексей. – Мы передадим им свои знания, опыт, пусть через десять, пусть через сто поколений возродится цивилизация, пусть опять ей придется пройти заново весь путь, но главное – чтобы у этого пути было начало! А это начало – мы, Света! Мы не имеем права отобрать у цивилизации шанс на существование! Просто не имеем! А меня ты прости, прости за все, пусть я самый ничтожный человек на Земле, а теперь это уж точно, но ты прости меня, ради будущего!

Алексей уже почти кричал, а Светлана сидела, будто окаменев и, похоже, не слушала его, не понимала смысла его горячих слов. Тогда он вскочил, вскрикнув от боли в ноге, встал перед Светой на колени и принялся целовать ее бессильно опущенные руки, затем поднялся, осторожно поднял Светлану за плечи и припал к ее губам тем самым поцелуем, что шесть лет жил в их памяти, без права на то и оттого полузабытый, но опять воскресший, как будто эти годы тоже рухнули в свою бездонную щель времени.

Проснулся Алексей от громкого тиканья будильника. Теплое женское дыхание обдавало щеку.

– Света! – тихо позвал Алексей, проведя рукой по мягкому плечу. Женщина вздрогнула и вдруг резко села в кровати.

– Что?! Какая Света?..

Алексей ошарашено молчал, вглядываясь в темноту комнаты, едва освещенную уличными фонарями. Наконец он догадался включить торшер. Заспанная и сердитая Ирина смотрела на него, щуря от света глаза.

– Так какая же Света тебе приснилась? – вновь спросила она.

– Приснилась? – Алексей все еще не мог прийти в себя. – Приснилась, – наконец произнес он снова и вдруг захохотал истерично-громко: – Приснилась! Ха-ха-ха! Мне все это приснилось! Иринка, мне все это только приснилось! Мне такое сейчас приснилось, Иринка! Такое! Ха-ха-ха!

– Ладно, разошелся, – прервала смех Алексея жена. – Давай спать, четвертый час ночи.

Алексей осекся и глянул на будильник. Пять минут четвертого! У него вдруг екнуло в груди, и он резко вскочил с кровати. Но тут же сел снова, вскрикнув от резкой боли в ноге.

Дважды живой

– Три миллиона жизней – это плата за независимость?!

Не сдержался, каюсь. Не люблю повышать голос, а тут не сдержался. Трудно быть хладнокровным, когда вот так, запросто, говорят о подобном. Гнусно при том ухмыляясь. Крутько вообще вызывал у меня невольное чувство брезгливости: лысый, гладкий, сально лоснящийся, он и сам походил на слизня. Даже в голосе его слышалась некая непристойная липкость.

– Вам жалко слизней?

– При чем тут жалость… – Я приказал себе успокоиться и, чтобы не встречаться с начальником взглядом, уставился на бледно-розовый прямоугольник вьюшки, висящей над столом. – Но клейсты все же разумные существа. И они пока не убили ни одного человека.

– Они отняли у нас будущее! – вздернул белесые брови Крутько. – И они хотят править нами!

Я поморщился. Пышные банальности в исполнении шефа казались пережеванными и выплюнутыми сгустками какой-то гадости.

– Если мы взорвем их каракатицу, будущего у нас все равно не прибавится, – выдавил я.

– Может да, а может и нет, – развел мокрые от пота ладони Крутько. – Есть мнение, что блокада зачатия имеет ментальный характер.

– Кинем монетку?

– Не ерничайте, Жижин! – Крутько свернул вьюшку, поднялся и вышел из-за стола.

Я невольно шагнул назад. Шеф, видимо, принял это за жест моего отступления и растянул в мерзкой улыбочке губы:

– Впрочем, если вам их так жалко, могу предложить и бескровный вариант. Кстати, у слизней есть кровь?

– Я у них анализы не брал.

– А у наших, земных, есть?

«Проткни себе шкуру, узнаешь», – хотелось сказать мне, но я, конечно же, промолчал.

– Впрочем, не суть, – качнул Крутько лысиной. – Похоже, у нас появился действительный шанс обойтись без войны. – Он замолчал и уставился на меня жирно блестящими пуговками глаз, словно ожидая, что я сейчас всплесну руками, разохаюсь, засыплю его вопросами: что да как, дескать, да что же такое случилось, что я до сих пор не знаю!..

Откровенно говоря, мне и впрямь стало любопытно. Но доставлять Крутько удовольствие не входило в круг моих интересов. Я продолжал молча стоять, упорно разглядывая воздух в том месте, где недавно висела вьюшка.

Крутько разочарованно хрюкнул и вернулся за стол, над которым опять расцвел розовый прямоугольник. Шеф дернул рукой и вместо изнанки вьюшки мне стала видна ее рабочая область.

– Вот, посмотрите, – сказал он, – какую рыбку вчера изловили марсиане.

Я посмотрел. На экране колыхалась серая лоснящаяся туша клейста.

– Вы не станете меня уверять, что это их главный? – не удержался я от вопроса.

– Нет, – гаденько захихикал Крутько. – Это его любимая жена. Захотела по твердому прогуляться, на Марсе втихаря высадилась, а тамошние глядаки даром хлеб не едят: цап-цапэ – и птичка в клетке!

– Это она вам сказала? – спросил я.

– Что именно? Что она птичка? – Шеф снова затрясся от смеха. – Или что рыбка?..

– Я думаю, вам следует обратиться к орнитологам, – сказал я, поворачиваясь к двери, – или к ихтиологам. «И к психиатру», – добавил я мысленно.

– Жижин! – взвизгнул Крутько, не успел я сделать и шага. – Уволю!

– Правда? – живо обернулся я. – Честно-честно? Врете ведь.

– Да что же ты за человек такой, Жижин! – смачно шлепнул по столу ладонями начальник. – Ведь решается вопрос жизни-смерти всего человечества! А тебе все бы хаханьки.

Мне очень хотелось ему напомнить, кто именно из нас только что скоморошничал, но я опять промолчал. Словно чувствовал, что нервы мне скоро ой-ей-ей как пригодятся.

Я полностью переключился на дело. Без спросу подкатил к столу кресло, сел, внимательно уставился на экран. По каким признакам можно было определить, кто именно из клейстов колыхался передо мной, я понятия не имел.

– Откуда вы узнали, что это жена вожака? – повторил я вопрос.

– Сама сказала. – Крутько тоже стал по-деловому серьезен. Даже липкости в голосе чуть поубавилось. – Парламентер подтвердил.

Парламентер слизней прибыл на Землю месяц назад. Он прилетел с Владом и Катей Рябинкиными, супругами-разведчиками, которых отправили к непонятной каракатице, неведомо откуда взявшейся между орбитами Земли и Марса. Гигантская конструкция в виде скособоченной раковины с множественными наростами оказалась космическим кораблем клейстов – представителей разумной расы, обитающей где-то в глубинах Вселенной. Где именно, клейсты не сообщили. Зато они поставили нас в известность, что хотят захватить Землю. На самом деле они выразились изящней: дескать, они хотят поселиться на нашей планете на принципах мирного с нами сосуществования. Правда, для этого им придется взять под контроль нашу рождаемость, чтобы самим клейстам хватило на Земле места и ресурсов.

В подтверждение, что они имеют для этого средства, слизни остановили рождаемость людей. Совсем. Полностью. Неведомым образом они заблокировали процесс зачатия. Наши ученые только разводили руками: что бы они ни делали, яйцеклетки не начинали делиться ни при каких, даже самых благоприятных условиях. Сперматозоиды оставались живыми-живехонькими, яйцеклетки – зрелыми и здоровыми, но зачатие не происходило. Почему? Непонятно. Никакого излучения, идущего от корабля клейстов, зафиксировано не было. Не было вообще ничего, что могло помешать миллиарды раз происходившему до этого процессу! Но больше он не произошел ни разу.

Высказывались разные предположения. И то, что излучение все-таки есть, только уровень земной техники не позволяет его обнаружить, или уровень человеческих знаний – распознать. Говорили также о некоем ментальном воздействии слизней на людей, но это уже больше попахивало мистикой, тем более что такое ментальное воздействие применительно к процессу деления клетки никто объяснить не мог.

Было похоже на то, что пришельцы могли каким-то образом влиять на уровень вероятности. Ведь зачатие ребенка никогда не происходит стопроцентно, как бы велики не были для этого шансы. Клейсты же эти шансы убрали вовсе. Отменили, как устаревший закон. Правда, они обещали все вернуть – с определенными ограничениями и под их жестким контролем, – но лишь после того, как мы согласимся делить с ними планету. В противном же случае они попытаются захватить Землю силой, но даже если им это не удастся (можно, конечно, пройтись по планете «огнем и мечом», но им же самим тут потом жить, зачем себе гадить?), они не сильно расстроятся, подождут; ждать-то всего лет семьдесят-восемьдесят, для клейстов это – тьфу, пара годиков. Глядишь, к тому времени подтянутся и остальные, ведь три миллиона слизней, прилетевших на каракатице, являлись по сути всего лишь передовым отрядом квартирьеров.